Правительственная армия Ливии перешла в контрнаступление, отбив у повстанцев несколько городов, в том числе Сирт, Нафалия, Рас-Лануф, Бин-Джавад, уже 10 дней идет ожесточенная борьба за порт Мисрат. Участники союзной коалиции, ведущей боевые действия, договорились о создании контактной группы для координации реакции международного сообщества на события в Ливии в составе 40 стран, а также Африканского союза, Евросоюза, Лиги арабских государств и организации «Исламская конференция». Первая встреча состоится в Катаре в ближайшее время. В то же время президент США Барак Обама заявил о готовности союзников поставлять оружие силам оппозиции.

Директор международного института политических стратегий Евгений Минченко ответил на вопросы нашего корреспондента о конфликте в Ливии.

- Как вы оцениваете ситуацию в Ливии и успешность военных действий, которые ведет союзная коалиция?

- Очевидно, что повстанцы сами по себе никакой военной силы не представляют. Возможностей для дальнейшего наступления у них нет. Той поддержки авиации и ракетно-бомбовых ударов, которые они имеют сейчас, достаточно чтобы рассредоточить войска Каддафи, но недостаточно для того, чтобы обеспечить захват. Соответственно Запад сейчас стоит перед дилеммой. Первый вариант - зависнуть в этом состоянии войны. Но так долго продолжаться не может, тогда надо, например, расчленять Ливию и выделять из ее состава, например, Киренаику, оставив Каддафи Триполитанию. Или увеличивать степень военного вмешательства, то есть, как это было уже в Сербии, загнать Ливию бомбежками в Средневековье. Третий вариант – провести наземную операцию, целью которой должно быть физическое устранение Каддафи. В странах Европы и в США к этой операции относятся скептически, к тому же, оказывается, что во временном правительстве есть члены «Алькаиды». Возникает вопрос, который вообще должен был возникнуть первым: что делать со страной после устранения Каддафи? Кто те люди, которые придут к власти, что они из себя представляют, какая у них программа?

- То есть неизвестно, кто представляет оппозицию?

- Нет. Есть одна фамилия руководителя правительства, бывшего министра юстиции. Кто еще там в этом правительстве – никому не известно. Представьте, что у вас кто-то незнакомый попросит миллион рублей – вы ему дадите? А тут никому неизвестным людям отдают целую страну по принципу, наверное, все равно будет лучше чем то, что было.

- Какой приблизительно процент населения поддерживает оппозицию?

- А как это узнать – соцопросов никто не проводит. Учитывая степень внешнего давления, включая бомбардировки, и то, что Каддафи еще держится, я думаю, что это явно не большинство.

- У оппозиции есть какая-то общая цель, мотив, который объединяет их всех?

- Нет, там есть несколько групп. Группа первая – племенные вожди, которые хотят больший кусок пирога от продажи энергетических ресурсов, затем это орден синуситов, сторонники свергнутой в свое время династии, ну и радикальные исламисты, которые базируются как раз в Киринаике, - «Алькаида» и ее варианты.

- То есть не исключено, что в случае прихода к власти оппозиции, Ливия станет очередной радикально исламистской страной?

- Да, вполне. Но пока, я думаю, до этого далеко. Посмотрите, что сейчас происходит с Ираком - фактически единой страны сейчас нет. Есть три части: это радикальные сунниты – как раз исламисты близкие к «Алькаиде», это шииты и курды. Если Каддафи удастся достаточно оперативно убить, то результатом всего этого хаоса скорее всего будет создание номинального правительства при том, что по факту страна распадется на три части: Киренаика, Триполитания и зона племен – все эти берберы и туареги.

- Насколько вообще вероятен сценарий с иностранной оккупацией как в Ираке?

- А им больше ничего не остается. Мубарак сбежал, и Бен Али сбежал, но Каддафи никуда сбегать не собирается, а ресурсов для того, чтобы его свалить, у повстанцев нет. Разговоры о поставках оппозиции оружия со стороны Запада бессмыслены, потому что я абсолютно убежден, что они давно уже идут полным ходом. Посмотрите на фотографии тех, кто поддерживает Каддафи и тех, кто поддерживает оппозицию. У сторонников Каддафи - старые автоматы Калашникова, у оппозиционеров – новенькое оружие западного образца. Откуда оно взялось? Говорят, что они, якобы, разграбили правительственные оружейные склады. Непонятно тогда, почему Каддафи позволил разгромить эти склады, а себе оставил старые Калашниковы.

- Если эта операция продолжится, повлияет она на рейтинг европейских и американских политиков, в частности на Барака Обаму, которому в следующем году предстоят президентские выборы?

- По Обаме, я думаю, это ударит, но не очень сильно, поскольку, если он действительно обеспечит неучастие американских военных в наземной операции и отсутствие человеческих жертв, то, в общем-то американскому обществу будет все равно - американцы не очень вовлечены во внешнеполитическую проблематику. Гробы не приходят - и ладно.

Что же касается европейских стран, их ждет несколько рисков. Во-первых, взрывной рост эмиграции, которая в первую очередь ударит по Италии. Во-вторых, я не исключаю использования со стороны Каддафи, если он почувствует, что не удерживается, террористических актов в странах Евросоюза, участвующих в операции. Понятно, что террористические акты резко ударят по рейтингам тех политиков, которые инициировали эту военную акцию. Ну и третья проблема, системная, которая аукнется уже через какое-то время, это то, что теперь никакой режим не станет отказываться от ядерного оружия. То есть о заморозке ядерных программ Ирана, Северной Кореи и остальных стран, которые не афишируют подобные разработки, но тем не менее ведут их, да и над другими видами оружия массового поражения, можно будет забыть. Думаю, теперь эти работы будут усилены, и мы дождемся того, что окончательно рухнет режим ядерного нераспространения.

- Участники коалиции договорились о создании так называемой контактной группы в составе 40 стран, а также Африканского союза, Евросоюза, Лиги арабских государств и организации «Исламская конференция». Что дает эта группа, для чего она нужна?

- Это очередное прикрытие, маскировка, дескать, тут у нас тут широкая коалиция. Я думаю, это просто попытка втянуть в этот процесс максимальное количество других участников, чтобы размыть ответственность стран-инициаторов.

- Есть ли шансы для российских компаний сохранить свои активы в Ливии, или в результате российский бизнес окажется вытеснен?

- Ну, в Ираке нам дали маленький кусок в бизнесе. В случае оккупации Ливии и создания там какого-то контролируемого Западом правительства, какую-то нейтральную позицию в Совете безопасности ООН тоже могут дать. Но очевидно, что уровень присутствия российского бизнеса будет значительно ниже, чем при Каддафи, хотя и Каддафи не так уж серьезно шел навстречу российскому бизнесу. Я думаю, что та позиция, которую Россия заняла в совете безопасности ООН, связана с тем, что Каддафи заигрался с разными политическими силами и прокатил Россию, например, с контрактом по поставкам целого ряда вооружений. Еще рад вооружений Ливия хотела закупать во Франции, которая теперь их бомбит.

- Как бы вы оценили в ближней и среднесрочной перспективе влияние этого конфликта на Россию и мир в целом?

- Первый фактор я уже назвал – это эскалация гонки ядерных вооружений и вхождение в ядерный клуб все новых и новых стран, второй – курс на ужесточение политического режима практически везде, в том числе в России. Выбор таков: или начать закручивать гайки так, чтобы не дать возможность вообще никому вылезти и объявить себя неким альтернативным правительством, или попробовать путем каких-то половинчатых реформ снизить уровень напряженности населения. Вот эти два сценария будут реализовываться, в России, я подозреваю, что будет реализовываться и первый и второй.

Ну, а вообще возникновение этой глобальной нестабильности создает ряд проблем, прежде всего, для стран СНГ. Наиболее вероятны такого рода события в Узбекистане, зоной риска по-прежнему остается Кыргызстан, очень серьезное давление со стороны Афганистана на Таджикистан. Если американцы сейчас так ничего и не решив, не сформировав стабильную власть, уйдут из Афганистана, то этот поток моджахедов ринется в нашу Центральную Азию, а там, в общем-то, прозрачные границы с Россией.

Я не исключаю, что могут быть проблемы в Туркменистане, причем именно по ливийскому сценарию, туркмены – это не единый народ, это, по выражению известного исследователя Центральной Азии Кадырова, «нация племен». Племена, живущие возле основных газовых месторождений, к управлению не допущены, поэтому в случае какой-то нестабильности там может быть очень серьезный социальный взрыв.